Одно из ключевых сражений в русской истории, Невская битва, произошедшее 785 лет назад, по летописным данным, ознаменовалось триумфом юного новгородского князя Александра над значительно превосходящими силами шведов. Однако современные историки задаются вопросом: насколько точно летописи передают реальные события?
Хроника Сражения
Князь Александр получил известие от старейшины Ижорской земли Пелугия о высадке шведов (свеев) с норвежскими и финскими отрядами в устье Ижоры. Эти северные войска сопровождали католические епископы, целью которых было обращение завоеванных народов. Во главе шведской армии стояли известные военачальники, ярлы Ульф Фаси и Биргер Магнуссон (который позднее основал Стокгольм).
Новгородский князь незамедлительно собрал свою дружину и ополчение, приняв решение действовать на упреждение. Русские войска внезапно атаковали шведский лагерь на рассвете. К наступлению темноты шведы были вынуждены погрузить своих павших на корабли и отступить.
Перед битвой 19-летний князь обратился к своим воинам со словами: «Не в силе Бог, но в правде». Эта фраза, как и многие другие аспекты Невской битвы, до сих пор вызывает вопросы у историков.
Современные российские историки признают значимость вклада Александра Ярославича. Они считают, что битва на Неве имела огромное значение не только для Новгорода, но и для всей Руси, открыв серию сражений за контроль над морскими путями и надолго обезопасив северные границы от внешних угроз.
Однако сложность заключается в том, что события лета 1240 года упоминаются в летописях лишь в общих чертах, и их описания довольно скудны. Основная информация содержится в Новгородской первой летописи старшего извода и в `Повести о житии Александра Невского`.
«Всего Лишь Стычка»?
Новгородская летопись является наиболее подробным источником о битве, но и она содержит множество несоответствий. Историк-медиевист Клим Жуков указывает на ряд неточностей: «Например, в летописи говорится, что Александр Ярославич `возложил мету копьем на лице короля`. Однако в тот период Швецией правил старый Эрик Эрикссон, который не участвовал в военных походах. Также упоминается шведский воевода Спиридон с несвойственным шведам именем, а также погибший епископ, в то время как все шведские епископы, согласно документам, находились на своих кафедрах.»
Ситуацию усложняет полное отсутствие упоминаний о Невской битве в шведских исторических источниках.
Жуков предполагает, что «сражение с новгородцами, возможно, было одной из множества мелких стычек, которые регулярно происходили в те времена, и поэтому оно не нашло отражения в хрониках противника.»
Однако оппоненты могут возразить, что личное участие князя в командовании указывает на значительный масштаб кампании. Летописи также упоминают сотни убитых шведов при минимальных потерях новгородцев (всего 15-20 человек). Впрочем, одно не обязательно исключает другое.
Как отмечает Жуков: «Известно, что Александр не смог собрать весь новгородский полк. Его войско состояло лишь из дружины, насчитывавшей максимум 300 человек, возможно, с добавлением сотни из Ладоги. Тем не менее, для того времени и региона это было значительное число. Важно помнить, что Невский тогда еще не был великим князем, и его административные возможности были ограничены.»
Что касается потерь противника, указанных в Новгородской летописи, следует учитывать, что она была написана победителями, которые, вполне естественно, могли значительно преувеличить цифры.
Крестовый Поход на Русь?
Советский историк Владимир Кучкин выдвинул гипотезу о долгосрочных целях шведского вторжения: построить крепость и таким образом закрепиться на пути к Новгороду. В подтверждение своей версии он ссылается на упоминания о неких «обрытиях» (укреплениях) шведского лагеря в одной из версий «Жития Александра Невского».
Историк Роман Соколов, проректор РГПУ имени Герцена, рассуждает: «Если шведы планировали лишь короткую остановку на Ижоре, они могли бы расположиться на любом берегу, причем левый был бы безопаснее. Но для длительного пребывания они бы несомненно выбрали правый берег, обладающий сложным, холмистым рельефом, что значительно облегчает оборону с возвышенностей и снижает эффективность конницы противника.»
Сам Соколов склоняется к версии, что битва произошла на правом берегу, поскольку шведская кампания, вероятно, была задумана как многоэтапная, требующая создания опорного пункта на Неве.
Возникает следующий вопрос: какова была истинная цель этого вторжения?
Историки расходятся во мнениях. Некоторые считают поход простым актом грабежа, ведь Нева была единственным морским путём Новгорода в Балтийское море, обеспечивавшим торговлю со всей Европой. Они полагают, что инициатива исходила от одного из мелких феодалов, поскольку Швеция в тот период была ослаблена внутренними междоусобицами, и королю было не до далёких восточных территорий.
Другие эксперты видят в этом «руку Ватикана», полагая, что шведов подстрекал Ливонский орден, действовавший по указанию папы Григория IX с целью обращения Прибалтики, Финляндии и русских земель в католичество. В подтверждение этому, спустя несколько месяцев после Невской битвы, рыцари Ливонского ордена предприняли попытку захвата Пскова. Вероятно, их изначальный план состоял в соединении со шведскими силами на Ижоре.
Если бы этот план осуществился, конфигурация северных границ изменилась бы кардинально. Однако история, как известно, не приемлет сослагательного наклонения.
Одно остается несомненным: Невская битва стала ярким свидетельством политического гения Александра Ярославича. Его победа в этом, по меркам средневековья, локальном столкновении обеспечила мир и стабильность в регионе на многие десятилетия.
